Поделиться
Монокультура
Во времена СССР плантации хлопка занимали в Узбекистане до 98 процентов общей площади всех технических культур. В 1986 году в республике было собрано 4,989 миллиона тонн хлопка-сырца. Площадь хлопковых плантаций тогда составляла более 2 миллионов гектар, а доля республики в поставках хлопка на предприятия России составляла 62,3 процента.
Главным потребителем хлопка традиционно является текстильная промышленность, однако он используется и для производства взрывчатых веществ (в частности, для изготовления пироксилина), что было весьма востребовано в CCCР. В результате повышенного внимания к культивированию хлопка именно в советский период Узбекистан столкнулся с побочными эффектами такой политики. Почвы из-за неуемного использования удобрений начали деградировать, в Аральском море резко снизился уровень воды, уходящей на поливы хлопковых полей (площади орошаемых земель в период с 1960 по 1990 год были увеличены вдвое, соответственно, вдвое увеличился забор воды). Среди местных жителей выросло число заболеваний, связанных с использованием гербицидов и дефолиантов, а также с попаданием в воздух солевых отложений со дна высохшего моря и образовавшихся солончаков.
Поскольку хлопок называли “белым золотом”, то и страсти вокруг него кипели нешуточные. Достаточно вспомнить знаменитое “хлопковое дело” 80-х, в рамках которого были возбуждены сотни уголовных дел, вынесены десятки приговоров. В частности, к высшей мере наказания были приговорены министр хлопкоочистительной промышленности Узбекистана и начальник ОБХСС Бухарской области республики. В основном дела касались приписок, взяток и хищений. Масштаб расследования был настолько велик, что практически вся верхушка Узбекской ССР лишилась своих постов, в том числе и первый секретарь республиканской компартии Шараф Рашидов. Несколько фигурантов уголовных дел покончили с собой, ходили слухи и о самоубийстве Рашидова, который скоропостижно скончался в самый разгар расследования. Были проведены чистки практически всех отраслей народного хозяйства республики и ее партаппарата. А ведь все завертелось именно вокруг хлопка, объемы производства которого в республике, явно завышенные, вызвали в Москве подозрения.
Стерео?
Управляющий отделением № 7 Талипов Аваз (справа) и секретарь партийного комитета совхоза “Фергана” (Ак-Алтынский район) на хлопковом поле. 1982. Фото: Всеволод Тарасевич / РИА Новости
Еще до распада Союза впервые за многие годы в Узбекистане был сокращен план государственного заказа хлопка-волокна на более чем 210 тысяч тонн, а площадь посевных площадей хлопчатника уменьшилась на 307 тысяч гектаров. После обретения республикой независимости руководство Узбекистана не преминуло обрушиться с критикой на хлопковую монокультуру, навязанную республике из Москвы. Одновременно были реабилитированы все пострадавшие в “хлопковом деле”.
Впоследствии бессменный президент Узбекистана Ислам Каримов пресловутой хлопковой монокультурой объяснял и некоторые процессы, сопровождавшие распад Союза. Так, например, в своей книге “Узбекистан на пороге достижения независимости” он пишет, что беспорядки в Ферганской долине в 90-м были спровоцированы “катастрофическим ухудшением экономической ситуации, в первую очередь из-за монокультуры хлопка”. “Как можно было терпеть положение, когда в сельской местности по 4-5 семей жили в маленьких тесных двориках, в то же время в Узбекистане практически до 80-90 процентов земель засевалось хлопком, и не находилось руководителя, который бы прислушался к людям и взялся за решение их насущных проблем”, – задается вопросом президент, в итоге давая читателю понять, что в лице автора книги республика и нашла такого руководителя. Он-то окончательно и бесповоротно избавит республику от “белого проклятия”.
Тем временем сельскохозяйственные площади, выделяемые под посевы хлопчатника, действительно, продолжали сокращаться. Ныне Узбекистан делит с Бразилией пятое-шестое места в мире по площади хлопковых полей и объему собираемого сырья (в 2010 году собрано 3,4 миллиона тонн хлопка-сырца). При этом республика занимает четвертое место в мире по объему экспорта хлопка (после США, Индии и Австралии). В 2010/2011 году за рубеж было продано 577 тысяч тонн узбекского “белого золота”. Прибыль от хлопка и сейчас составляет около четверти доходной части бюджета республики.
Понятно, что при таком положении дел полностью отказаться от хлопкового наследия СССР власти Узбекистана не пожелали. Пусть сейчас в республике и пытаются развивать другие отрасли экономики, хлопок остается для страны главным. И все пагубные последствия пресловутой монокультуры никуда не делись: Арал грозит полностью исчезнуть с лица земли, экологическая обстановка в опустыненных районах продолжает ухудшаться, как и здоровье местного населения. Отсталость всей системы сельского хозяйства, база которого сохранилась с советских времен, привела к тому, что на выращивание тонны хлопка Узбекистан тратит больше воды, чем другие производители этого сырья, хотя с водой-то в Узбекистане не то чтобы очень богато. Так что перспективы у узбекского хлопка самые туманные.
Вместе со всем этим, в независимом Узбекистане проявились новые темные стороны “белого золота”.
В рабах у хлопка
Дети на сборе хлопка. 2000. Фото: Рубен Мангасарян/ РИА Новости
Начать можно с того, что власти республики в условиях якобы рыночной экономики силой навязывает фермерским хозяйствам госзаказ на хлопок. Согласно статистическим выкладкам, всего в Узбекистане под хлопок отведено 30 процентов орошаемых земель, но на самом деле эта цифра гораздо выше. Случается, что власти на местах вынуждают частные хозяйства засевать хлопком участки, отведенные под овощи или фрукты. Опять же, государство расплачивается с фермерами за хлопок по ценам, которые в несколько раз меньше биржевых.
Но все эти манипуляции официального Ташкента на хлопковом рынке так и остались бы исключительно внутренней проблемой республики, если бы не уборочная страда. А она заставляет власти идти на такие шаги, по сравнению с которыми отправка студентов “на хлопок” во время процветания советской монокультуры может показаться детскими шалостями. Детскими – самое уместное слово.
Узбекским официальным лицам приходится неустанно заверять Запад в том, что в стране не эксплуатируют детский труд. Однако ежегодно в конце весны и по осени сотни тысяч узбекских детей и подростков срывают с занятий, грузят в автобусы и везут на поля, где они месяцами почти безвозмездно трудятся на благо родины. Речь сейчас не о предприятиях и вузах, которые также в обязательном порядке отправляют на уборку хлопка солидную часть своих сотрудников – в уборочную страду некоторые школы пустеют полностью. На поля вывозятся или преподаватели, или ученики, или преподаватели вместе с учениками. В Ташкенте не желающие принимать участие в сборе урожая могут почти официально откупиться от этой повинности за 300 тысяч сумов (примерно 125 долларов). Можно также отправить вместо себя на поля наемного работника, но в этом случае следует платить уже ему. По всей стране учреждения и магазины осенью украшаются вывесками “Хамма пахтага” (“Все на хлопок”).
“Осенью в больших городах, таких, как Ташкент, Самарканд, школьники еще на учебе. Но что касается сельской местности, то все школы закрыты. В этом году мы наблюдали ситуацию, когда дети с первого по девятый класс привлекались на сбор хлопка, – рассказывает руководитель Правозащитного центра Узбекистана Елена Урлаева. – Практически во всех областях. Даже первый класс”.
По данным Правозащитного альянса Узбекистана, детей, свезенных на поля, размещают в сельских школах, сараях, зданиях местных администраций, где условия быта, мягко говоря, не соответствуют санитарным нормам. Места проживания детей, также как и плантации, на которых они работают, охраняются милицией или представителями местных властей. Подъем у малолетних работников в 5 часов утра, в 7 утра их выводят на поля, где они и трудятся до 18-19 часов. За один килограмм хлопка детям платят 4-5 центов, а иногда не платят вообще ничего, учитывая деньги, потраченные на питание.
“В некоторых регионах дети вообще не кормлены, например, в Каракалпакстане, Бухарской области, – добавляет Урлаева. – Там мы не видели горячих обедов, какие мы наблюдали в Джизаке, Сырдарьинской области. Но там можно детей не кормить, и также всю эту норму требовать. Очень дешево получается этот хлопок собирать”.
Дети на сборе хлопка. 2011. Фото: Ирина Попова
При этом обязательная ежедневная норма по сбору хлопка для детей составляет от 20 до 60 и более килограммов. Отвечает за выполнение плана не только хлопкороб, но и хоким, глава местной администрации.
“Мы сколько ездили, не видели какого-то элементарного подвоза чистой воды, например, – говорит Урлаева. – Здесь иногда с арыков пьют, арыки грязные, вода застойная. В Узбекистане обычно лето, начало сентября – довольно-таки жаркое время, пить хочется. А когда мы ходили по полям, то очень много наблюдали таких картин: ребята между грядок спят прямо на земле. В основном полуголодные, никто за ними не смотрит. Иногда мы видели и забастовки ребят, такие вот были единичные случаи, но это, в основном, были русскоязычные группы из училищ. Детям по 15 лет, но все равно они пробовали как-то протестовать, плакать. Но, конечно, это все подавлялось, и детей позорили”.
По словам правозащитницы, детей загоняют на поля под угрозой отчисления из школы или из колледжа, а иногда и буквально палками. Всего набирается около полумиллиона детей – все сельские школы и все школы Каракалпакстана.
“Это государственная политика. Это очень выгодная политика, – утверждает Урлаева. – Потому что хлопок собирается только вручную. Сельскохозяйственных хлопкоуборочных машин мы вообще не наблюдаем, сколько ездим. Да это и все люди знают. А всей этой хлопковой кампанией руководит лично премьер-министр Шавкат Мирзияев. Есть какие-то внутренние распоряжения о привлечении школьников, студентов. Но детей привлекают как бы скрытно, негласно. И поля охраняются, и школы, где расположены казармы, все это охраняется. Невозможно к полю подойти и там открыто провести видеосъемку, фотосъемку. В последний раз поехали мы с правозащитником в Янгиюльский район, но я не успела убежать, меня схватила охрана – казарма была в четвертой школе Янглиюльского района. У меня отняли фотоаппарат, меня избили, отняли флэшку”.
Постоянный прессинг со стороны Ташкента вынуждает местные власти еще жестче требовать выполнения плана, а это нередко приводит к трагедиям. В 2008 году в Джизакской области покончила с собой студентка, которую вместе с однокурсниками отправили собирать хлопок. Девушка не выдержала издевательств. В 2011 году в Сурхадарьинской области повесился местный фермер, которые не смог выполнить план по сдаче хлопка, за что его на некоторое время даже поместили в изолятор местного РОВД. О подобных случаях с детьми, к частью, не сообщалось, хотя последствия изнурительного труда на полях не могут не сказываться на их здоровье.
Узбекские власти предпочитают такие случаи не комментировать, делая вид, что ничего особенного не стряслось.
“Самая большая наглость правительства заключается, что и омбудсмен Сайера Рашидова, и директор Национального центра прав человека Акмаль Саидов, ну, и наш президент, конечно, на всех встречах заверяют и Европейский Союз, и всех международников, что дети не используются, рабского труда детского в Узбекистане нет, – сетует Урлаева. – И сколько мы жалоб пишем, сколько поднимаем эту проблему – нам ответы идут из государственных органов, что факты не подтверждаются, дети не привлекаются на хлопок”.
Дети на сборе хлопка. 2011. Фото: Ирина Попова
В 2008 году власти Узбекистана под давлением правозащитных организаций уже обещали, что покончат с принудительным детским трудом на сборе хлопка. Но воз и ныне там. Об этом свидетельствуют как сигналы правозащитников, так и конкретные решения торговых партнеров Узбекистана. Осенью 2011 года более 60 известных мировых производителей одежды и американская Ассоциация производителей одежды и обуви, объединяющая более 800 брендов, обязались не использовать хлопок, собранный узбекскими детьми. Бойкот, в частности, поддержали Adidas Group, Burberry, Carrefour, Levi Strauss & Co, Wal-Mart Stores, The Walt Disney Company. Чуть ранее организаторы Недели моды в Нью-Йорке отменили показ “Guli” – коллекции моделей дочери президента Узбекистана Гульнары Каримовой. Сделано это было под давлением правозащитной организации Human Rights Watch, не так давно изгнанной из Узбекистана. Представитель организации Стив Свердлоу, комментируя решение организаторов модного показа, язвительно заметил: “Принуждение к труду детей и пытки диссидентов – это не очень гламурно”.
http://strana.lenta.ru/uzbekistan/cotton.htm