 |
|
 |
Правозащитник Дмитрий Тихонов вернулся к своей правозащитной деятельности в городе Ангрене |
Тихонов известен мировой общественности как смелый и принципиальный правозащитник, проживающий в городе Ангрене – флагмане угледобывающей отрасли Узбекистана.
Он проводил расследования фактов коррупции, сопутствующих добыче угля и золота, предавал их гласности, защищал права детей в Ангрене. Против него возбуждали уголовное дело, совершали нападения. Тихонов даже вынужден был продать квартиру, чтобы рассчитаться за штраф, который на него наложили за участие в пикете.
И вот он вновь в Ангрене, где у него не осталось ни жилья, ни работы. Почему?
– Цель моего выезда за рубеж была не получение политического убежища, а участие в международной зоологической экспедиции, куда меня пригласили, как ученого-энтомолога.
– Но в итоге Вы очутились не в Африке, куда стремились, а в Европе…
– К сожалению, пока я добивался выездной визы из Узбекистана, экспедиция не только началась, но и закончилась. В то же время, битва за эту выездную визу оказалась для меня столь долгой и «кровопролитной», что обидно было не использовать разрешительный стикер, который у меня в паспорте появился в марте прошлого года.
Вот я и решил отправиться в Германию в гости к брату с сестрой, а заодно посмотреть, как люди живут в Европе. Благодаря помощи родственников, которые оплатили мне все расходы, это оказалось реальным.
– Ну и как Ваши впечатления от Европы?
– Мне чужды восторги обывателя, я смотрел на все критически, как
 |
|
 |
|
| Европейский уклад жизни во многом чужд для восточного человека, к которым я отношу и себя, хотя и являюсь русским по национальности” | |
| Дмитрий Тихонов | |
|
|
правозащитник.
Европа, разумеется, вполне благополучна. В отличие от Узбекистана, здесь думают о людях.
Но есть, конечно, и свои особенности, которые, на взгляд узбекистанца, можно назвать недостатками. И самый главный из них – это неожиданно охватывающая тебя ностальгия по Родине. Хочется опять увидеть наши тополя, заснеженные верхушки Кураминского хребта, тюбетейки, услышать узбекскую речь и музыку.
А, кроме того, как мне показалось, европейский уклад жизни во многом чужд для восточного человека, к которым я отношу и себя, хотя и являюсь русским по национальности.
– Дмитрий, из пяти месяцев, что Вы отсутствовали дома, два Вы провели в Чеченской республике. Как и зачем Вы туда попали?
– Я, прежде всего, правозащитник, поэтому не мог отказаться от приглашения российской правозащитной организации «Комитет против пыток» принять участие в работе ее сводной мобильной группы (СМГ) в Чечне. Кроме того, что я давно хотел побывать в этой республике и увидеть, что там происходит, своими глазами.
– Удалось узнать нечто такое, что Вас поразило?
– Меня поразило многое. В первую очередь порядки в Чечне, где главенство имеет не закон, а слово руководителя республики Рамзана Кадырова, у которого там культ личности. Думаешь, сталинские времена давно прошли, а приезжаешь в современный Грозный и как бы оказываешься в 1937-ом году, где славословия в адрес первого лица сопровождаются уничтожением инакомыслящих.
– Местные жители не боятся говорить о фактах таких уничтожений?
– Говорят, но с оглядкой, и не первому встречному. С множеством таких фактов мне пришлось столкнуться в своей работе в СМГ.
Вариант применяется классический – что-то вроде этого описано у Солженицина в «Архипелаге ГУЛАГ». Ночью приезжает с десяток автомобилей, нередко в сопровождении БТР. Вышибается дверь, сонного хозяина бьют по почкам, надевают на голову мешок и заталкивают в машину.
А утром, несмотря на большое количество свидетелей, невозможно даже установить, что за ведомство устроило такое беззаконие. Мы делали многочисленные запросы, сообщали номера броневиков, но установить ничего не могли. Все ведомства отделывались от нас отписками. А увезенные ночью люди исчезали без следа.
– А на вашу группу не было какого-то давления?
– При мне не было. Чтобы минимизировать возможность давления на СМГ, группа работает по вахтовому принципу – сотрудники группы находятся в Чечне не больше двух месяцев, затем их заменяют новыми людьми.
В СМГ также не берут местных жителей, в первую очередь, в целях их безопасности. Здесь не забыли, как в 2009 году похитили и убили чеченскую правозащитницу Наталью Эстемирову, а ее коллеги были вынуждены покинуть Чечню.
В этой республике сложилась парадоксальная ситуация – в горах остались только бандиты, которые своими зверствами настолько запятнали себя кровью, что не могут рассчитывать на амнистию. А те из боевиков, кто сдался, одели форму силовых структур, но методы их прежней «работы» поменялись мало.
– Можно ли сравнить
 |
|
|
Дмитрий Тихонов |
– Нет, разница достаточно большая. Обобщающий момент, конечно, есть – что в Чечне закон не работает, что в Узбекистане. Но в Узбекистане, если сравнивать с Чечней, сотрудники силовых структур в массовом масштабе не похищают людей, и те не исчезают бесследно. А, если такие случаи и есть, то они единичны.
В Узбекистане можно посадить нарушившего закон сотрудника правоохранительных органов – такие случаи в моей практике были, но в Чечне подобное представить нельзя.
Боевые действия в горах Чеченской республики продолжаются до сих пор, а в Узбекистане, слава Богу, войны нет.
Добавлю еще одно – люди в Чечне гораздо больше запуганы, чем население Узбекистана.
Многие правозащитники, может, и не поймут ни меня, ни мои слова. Скажу только одно: чтобы понять, надо самому побывать в Чечне.
– Дмитрий, чем Вы собираетесь заниматься?
– Ждать еще одной международной зоологической экспедиции, куда я бы мог отправиться. А в ожидании – по-прежнему заниматься правозащитной деятельностью, выявляя факты нарушений прав человека и добиваясь их восстановления.
Uznews.net