(Исследование узбекской модели гламурной культуры, или как две девицы решили засадить ядовитыми цветами гламура территорию Узбекистана)
Из пояснительной записки к проекту «Люби «GULI», люби…»
«В проекте «Люби «GULI», люби…» я исследую причины возникновения и реакционную сущность гламурной культуры в Узбекистане. В этом проекте использована техника исполнения рисунков с помощью копировальной бумаги. Этой техникой я пользовался еще в 70-х годах прошлого века, создавая проект «След» на основе иллюстраций в массовой печатной продукции идеологического характера. Сегодня я использовал журнальные глянцевые картинки гламурного журнала BELLA TERRA, копировальную бумагу и технику коллаж, притом негативные прорисовки на копировальной бумаге имеют функцию самостоятельного художественного произведения и с обратной стороны высвечиваются во время репрезентации. В виде пояснения я написал довольно обстоятельный текст, который играет немаловажную функцию в проекте».
Тоталитарная советская система обладала агрессивным, брутальным идеологическим инструментарием, значительными финансовыми ресурсами и успешным опытом по изменению массового сознания, в том числе с активной помощью социалистической культуры и соцреалистического искусства.
Идеологический диктат был обусловлен идеей разрушения капиталистической системы и построения коммунизма под знаменами марксистко-ленинского учения как единственно возможного, авангардной роли Коммунистической партии и гуманизма, который коммунисты понимали весьма своеобразно.
После развала СССР и обретения Узбекистаном независимости вырожденцы советской системы, бывшие коммунисты, ведомые их бывшим коммунистическим лидером, активно демонтируя все то, что напоминало бы об их принадлежности к советской системе, взяли курс на обеспечение благоприятных условий для возникновения капиталистической системы.
Эти «бывшие» совершенно не задумывались о том, что помимо рыночных отношений в экономике капитализму присущи такие понятия, как развитие ускользающих от надзора власти технологий, культ материального и финансового успеха, разрушение традиционных институтов, активный экспорт ценностей, культ потребления, исчезновение идей о общем, коллективном, общественном благе и солидарности в связи с разрушением органических традиционных связей, ощущение абсурдности мира, утрата экономической, промышленной, медийной и затем политической независимости, кризис самой власти.
Зарождающаяся капиталистическая система, скорее даже, ее подобие, освободила власть от идеологии, а авторитарный способ управления наложил вето на любую критику власти, особенно если эта критика касается ее социально-экономических неудач.
Новая идеологическая машина решила расчистить одичавшее идеологическое поле, за короткое время заросшее сорняками, и в приказном порядке засадить его представлениями о национальной идентичности (модель «Государство-Нация с Великим Будущим»), об особой, исключительной воле народа к патриотизму, о «великой узбекской культуре» в противовес «великой русской культуре» и так далее, – то есть теми представлениями, которые при капитализме стираются в силу глобального процесса возрастания однородности в мире средствами техники и экономики.
Впрочем, стратегии, тактики, техники и приемы идеологического оболванивания и зомбирования массового сознания имеют все наследственные признаки, связывающие с идеологическим инструментарием тоталитарной советской системы.
Власть не скупится на риторику, непрерывно бубня слова, ставшие для нее самой непонятными мантрами: «патриотизм», «великое будущее», «прогресс», «особый народ», «забота», «преобразование», «просвещение», «модернизация», «образование», «традиции», «обновление», «реформы», «уникальность» и так далее.
Парадокс заключается в том, что разные проекты культурного процесса предлагают не деятели культуры, а сама власть под лозунгом модернизации предлагает базовые модели официальной культуры. Как правило, они вторичны, поверхностны и бессодержательны. Главная их цель – продемонстрировать незыблемость, величие и монополию власти. Для этой цели власть и ее бюрократия пытаются создать масштабные культурные, социальные и политические мероприятия с технологическими аттракционами, пытаются поразить воображение граждан помпезными дорогостоящими архитектурными сооружениями с позолотой, бронзой, мрамором и элементарным избыточным украшательством. Все эти модели оказались глубоко реакционными и противостоящими новаторскому духу. В качестве примера достаточно взять свежее архитектурное «произведение» под названием «библиотека», а также здания Сената, Дворца форумов и «Белый Дом».
Причем система проявляет невероятную изощренность для того, чтобы махровый конформизм распространялся на все сферы жизни в государстве, в том числе на область искусства и культуры, общественного устройства, духовной жизни, не давая возможности производить принципиально новые идеи, пеленая народ в липкую паутину всеобщей фундаментальной неискренности и лжи.
В созданной атмосфере морального, политического и экономического удушья официальное искусство оказывается по своей сути декларативно конформистским, принципиально эпигонским и вторичным.
Слишком мягким будет определение политического, социально-экономического, духовного конформизма как «консервативная модернизация». Сущность этого конформизма не консервативная, а глубоко реакционная.
Слово «модернизация» не вяжется с процессами деградации и разложения общества на фоне узбекской модели построения капитализма, вернее, взятого агрессивного курса на реконструкцию исторически неадекватного неофеодализма со всеми его признаками и вертикалью: хан – его семья и государственная казна – охрана – визири – силовые органы – армия – беки – чиновники – народ. Парламент и сенат из этой средневековой схемы выпадают, но существуют в виде спектакулярного приложения, играя роль покорно выполняющих любое указание первого лица государства.
На фоне отсутствия позитивной динамики развития и широкомасштабной варваризации в историческую эпоху политической, экономической, технологической и культурной мировой глобализации время в Узбекистане запущено назад, в прошлое.
Несмотря на брутальное и агрессивное проведение властью курса на реконструкцию неофеодализма и чудовищный духовный кризис, время берет свое: небольшая часть молодого поколения, разделяя идеи гламура, ринулась в поток дешевой «попсы» и клубно-дискотечно-ресторанно-бутиковой культуры, другая часть, большая, не желая быть «зомби» и заложниками неофеодального строя, «проголосовала ногами» и ринулась за рубеж в поисках работы и нормальной человеческой жизни, которую они знали только по фильмам и сериалам, таким образом обозначив наличие социально-экономической и культурной катастрофы.
Здесь необходимо отметить новое явление в культуре Узбекистана, тесно связанное с зачатками капитализмом и его классом богатых и успешных, «элиты», с людьми, у которых достаток выше среднего, и людьми класса Premium. Это гламур – продукт глобализационных технологий, направленных на унификацию и усредненность любых поставляемых символических ценностей, отвечающий вкусовым предпочтениям современного культурного истеблишмента, одновременно мощный инструмент оболванивания, перековки и зомбирования сознания.
Идеология западной гламурной культуры, базирующаяся на мощной капиталистической экономике – идеология преуспевающего, не нуждающегося в социальных потрясениях и переменах среднего класса. Идеология предпочитающих тихую, комфортную жизнь. Магия красивого процветания, которую может позволить себе каждый. Идеология, воспевающая культ потребления и материально-финансового успеха как мечту о доступном счастье каждого, как качественно новый вариант бытового повседневного уровня жизни. Все эти установки подготовили триумфальное процветание гламура и его тесную связь с индустрией и рынками. «Даже высоколобый бомонд поклоняется тому, что пользуется спросом у массовой аудитории, лоббируется медиа-магнатами и становится раскрученным брендом»; «мы видим триумф хорошего среднего вкуса, балансирующего между высоким, избирательным вкусом и вкусом низким, непритязательным» (из книги «Ноубрау» исследователя западной гламурной культуры Джона Сибрука).
Если динамика западного капитализма направлена на создание новых рынков и поиск новых потребителей существующих товаров, то в условиях неофеодализма энергия власти, имитирующей модернизацию, направлена на удержание абсолютизма, на решение вопросов, связанных, в первую очередь, с деятельностью семьи высочайшей особы и ее приближенных, на обслуживание капризов домочадцев, что приводит к постепенной деградации власти, главы семьи, ее членов, развращению предельно коррумпированных чиновников и общества. Вместо языка денег, характерного для капитализма, неофеодализм использует силу дубинки и приказы.
За попыткой создания модели гламурной культуры в Узбекистане скрывается не установка на циничный консенсус элитарного и массового ради быстрой карьерной и финансовой выгоды, а авторитарность и стремление безраздельно контролировать большинство зон культурной активности, вытеснить и отсечь социальную функцию современного актуального искусства, заменить протестное, сложное и интеллектуальное на зрелищно-развлекательное, аттракционизм.
С моделью гламурной культурой Узбекистана сегодня тесно связан важный вопрос о социально-политической функции культуры. Власть, желая показать свою современность, использует глянцевые, красивенькие картинки гламурной культуры, – явление, за которым невозможно скрыть социальное расслоение на уровне третьего мира, массовой поток миграции из страны рабочей силы, низкооплачиваемые нестабильные трудовые отношения и безработицу.
Поддерживая идеологию гламура, власть обозначила свои интересы по созданию искрящего марева, розовой пелены и сладкой глянцевой картинки благополучия, которая являлась бы подтверждением социально-экономических успехов государства и высокого уровня культуры, заменяя действительное положение вещей. Понимая, что гламурная культура без присущей ей серьезной экономической базы способна растворить, размыть само понятие труда как социальной активности, власть подталкивает молодое поколение на отказ от социального преодоления и борьбы за свои права, лишая его воли к эстетическому прорыву и этическому вопрошанию, воспитывая пассивных, интеллектуально оболваненных, духовно нищих, продажных, этически успокоенных, мечтающих стать людьми класса Premium и Lux. Разумеется, монополизировав масс-медиа и СМИ, пользуясь пассивностью населения страны, держа их в «ежовых рукавицах» и вынуждая быть на уровне обслуживающего персонала. Пассивность всех без исключения слоев населения Узбекистана на фоне социального распада и социальной деградации способствует отдалению критического порога нелегитимности власти.
Роль «Главного Идеолога» и «Жрицы Гламура» гламурной тенденции отвела себе торговая марка Guli, претендующая на признание как аутентичного бренда в среде статусного фешенебельного западного гламура наряду с такими брендами, как Chopard, de Grisogono, Carrera, S.T.Dupont, Armani, Cartier, Chanel Joaillerie, De Beers, Bvlgari, Louis Vuitton, Nina Riсci и другими.
Но в случае с торговой маркой Guli понятие «культовое», обладающее всеми признаками массового, подлинностью и аутентичностью, не подходит. Это означает только одно: не заняв нишу респектабельной масс-культуры, торговая марка Guli не имеет право считаться популярной. В случае выбора интерес потенциального покупателя обычно концентрируется на популярных, масс-культурных западных брендах, легко узнаваемых в особых референтных группах и дающих обладателю этих брендов особый социальный статус, который торговая марка Guli не в состоянии дать.
Исключением являются желающие подчеркнуть свою лояльность власти, но и этот узкий круг людей, выезжая за рубеж, отдает предпочтение известным мировым брендам, например Armani или Cartier, оставляя на родине изделия Guli.
Одной из главных маркетинговых стратегий торговой марки Guli является внедрение гламура как идеологии в высшие властные, институциональные эшелоны и в среду нарождающейся и находящейся в тени «капиталистической элиты» Узбекистана, принуждая последних к переоценке своего имиджа и символического статуса в символическом порядке.
«Последние», еще не сплотившись в класс, не став «элитой», людьми класса Premium и Lux и опасаясь непредсказуемых поведенческих «зигзагов» представителей авторитарной власти, стараются любыми способами отвергнуть свою принадлежность к «капиталистической элите», к культурному истеблишменту, выводя свои активы за рубеж и вывозя свои семьи за пределы страны. Явно не от хорошей жизни бегут те, кто считался потенциальным потребителем гламурного товара.
Институтами и проповедниками гламура являются журналы дочери президента Узбекистана Ислама Каримова Гульнары – не очень качественные клоны западного печатного глянца Bella Terra (тираж 4500), Bella Terra 5 stars (тираж 2000), JannatMakon (Bella Terra на узбекском языке. тираж 4500) и L’Officiel, журнал второй дочери Каримова Лолы Snob Collection (тираж 3500), а также Фонд Форум, Дом стиля, магазин Ташкентские куранты, Boutique Glamour, Boutique Podium Italia, PARFUM gallery-I, NIRVANA PanTerra MultiMedia, Elysee Parfumerie, Агентство First Models.
В отличие от западной гламурной культуры, проделавшей долгий путь становления от элитарной до респектабельной масс-культуры, модель гламурной культуры в Узбекистане и поп-вкус насаждаются сверху вниз по вертикали власти и пропагандируются подконтрольными ей масс-медиа, которые в попытке стандартизации вкусового многообразия приучают молодое поколение к приятию поверхностного, красочного и блестящего «треша» в центральноазиатском формате его понимания.
Особенность привлекательной, сладкой картинки, глянцевой сказочки о красивой, чудесной жизни в том, что гламур, словно «черная дыра», ухитряется поглотить любой направленный против него критический выпад. Поход в модный бутик, клуб, на дискотеку, в ресторан становится более престижным занятием, чем посещение музея, библиотеки или выставочного зала.
Художественной критики и критиков-интеллектуалов в Узбекистане нет. Это означает, что некому вести критический дискурс, ставя задачи эстетической демаркации, и бороться за существование в культуре республики актуального современного искусства, тем более на фоне властных посягательств на все, без исключения, сферы деятельности. Последнее характерно для тоталитарных режимов и неоавторитаризма, пытавшихся и пытающихся поставить себе на службу культуру и искусство.
Шоу-бизнес Узбекистана существует как констатация наличия глянцевой, гламурной культуры и людей класса Premium и Lux, но из низкой категории «попсы» и «треша» еще не вырос в категорию респектабельной масс-культуры.
Гламурная культура обозначена на фоне не существующей в Узбекистане шкалы ценностей, разделяемых различными социальными общностями, и не появившегося среднего класса, который подменила наглая каста обогатившихся коррумпированных чиновников. Другая, подавляющая часть населения – либо бедная, либо обнищавшая, стремящаяся выжить физически, смутно осведомлена о существовании в стране людей класса Premium и Lux и образе их жизни.
Возникают следующие вопросы:
1) Навязанная прихотью одного официального представителя власти культура гламура, не имеющая под собой экономического основания существовать в обнищавшем обществе, представляет из себя технологию производства послушных и лояльных власти граждан или это не так?
2) Нужна ли обществу инфраструктура культуры гламура, использующая для изготовления дорогостоящих изделий труд послушных, безропотных специалистов, получивших возможность заработать на жизнь, но лишенных права на авторство?
Подобное происходит в градостроительстве, когда архитекторы, выполняющие государственный заказ и разрабатывающие тот или иной проект, лишены права считаться авторами этих проектов и остаются в тени возвышающейся над ними фигуры Главного Архитектора Государства, которому приписывается авторство.
Уже само существование насажденного властью пародийного подобия гламурной культуры в обществе с неофеодальным мышлением и соответствующим образом жизни является нонсенсом. Гламур в узбекском варианте имеет все признаки для того, чтобы называться агрессивным, и, вопреки здравому смыслу рыночной экономики, пытается завоевать свою нишу благодаря административному ресурсу, автократической модели государства и воле первых лиц, обладающих неограниченной властью. Благодаря этим лицам не только создается особый статус неприкосновенности созданных институтов гламура, но и происходит беззастенчивое поглощение и вытеснение успешно организованного бизнеса («черное рейдерство» на государственном уровне), даже если руководители успешного бизнеса были очень внимательны к командным окрикам и щедро делились прибылью с коррумпированными чиновниками разных уровней.
Ведущее место занимает Bella Terra (глянцевый журнал формата А4 для аудитории с высоким достатком. Высокое качество полиграфии. Распространяется по бутикам, по подписке и через киоски. Самый дорогой журнал в Узбекистане. Журнал мод, отдыха, тусовках. Выходит раз в месяц. Стоимость рекламы и PR-статей объемом в одну страницу = 700 евро).
Bella Terra 5 stars (глянцевый журнал формата А5 для узбекскоговорящей аудитории с высоким достатком. Высокое качество полиграфии. Распространяется по бутикам, по подписке и через киоски. Журнал мод, отдыха, тусовках. Выходит раз в квартал. Стоимость рекламы и PR-статей объемом в одну страницу = $300).
Jannat Makon (глянцевый журнал формата А4 для аудитории с высоким достатком. Высокое качество полиграфии. Распространяется по бутикам, по подписке и через киоски. Журнал мод, отдыха, тусовках. Выходит раз в месяц. Стоимость рекламы и PR-статей объемом в одну страницу = 500 евро).
Snob Collection (глянцевый журнал формата А4 для людей с достатком вышесреднего и класса Premium. Высокое качество полиграфии. Распространяется по бутикам, по подписке и через киоски. Журнал мод, отдыха, тусовках. Выходит раз в месяц. Стоимость рекламы и PR-статей объемом в одну страницу = $1000). (Данные VB.Uz).
Распространение гламурных глянцевых журналов Bella Terra, Jannat Makon (клон Bella Terra на узбекском языке), клон Snob Collection ведется методом «выкручивания рук», командным окриком и запугиванием. Обычно держащимся на плаву фирмам предлагают подписаться на энное количество журналов для распространения их в своих подразделениях и между клиентами. Вариант – купить рекламное место в журнале. Несогласным намекают о возможных трудностях, которые могут осложнить деятельность фирмы. Как правило, несогласных не бывает. Печатный гламур приобретается, затем раздается сотрудникам фирмы, знакомым или сдается в пункт приема макулатуры. В свободное распространение журналы поступают, но пользуются нулевым спросом из-за своей непомерной стоимости. (Аналогичные атаки широко распространены сегодня во время «битвы» за урожай хлопка, когда руководителям различных фирм предлагают выполнить свой патриотический долг, наняв работников за счет фирмы и отправив их на сбор хлопкового волокна, или откупиться).
Пока гламурная культура Узбекистана не имеет основы для перемещения из глянца в повседневную жизнь, став полноценной культурой с ее характерным набором признаков: блеск, очарование, мечта, сексуальность, шарм, обаяние, привлекательность, очарование, прозрачность, ореол притягательности, волшебство, магия, чары, иллюзия сказки, в которой все вокруг натуральное, дорогое, брендовое, недоступное для бедных слоев населения.
Рекламная красивость и блеск картинок, изображающих «священные объекты поклонения» и гламурную роскошь, которыми нашпигованы глянцевые гламурные журналы Узбекистана, призваны погрузить зрителя в самозабвенное созерцательное, завороженно-гипнотическое состояние и отвлечь от окружающей действительности. Критический дискурс внутри общества замещается блестящей сладкой картинкой, апеллирующей к визуально-осязательно-рецепторному восприятию, внешне привлекательной и спекулирующей радостями сытой телесной жизни, не требующей интеллектуальных усилий.
Размещая свои рекламные картинки в журналах Bella Terra и L’Officiel, торговая марка Guli, вероятно, считает соседство с фешенебельными брендами гарантом ее коммерческого и массового признания, одновременно обнажая неприкрытые амбиции быть на уровне Chanel, Armani, Cartier, Nina Riсci, при этом забывает, что главенствующей оценочной категорией сегодня является широкая медийная популярность, международное признание, рейтинги и объемы продаж.
А чтобы быть на уровне Chanel, Armani, Cartier или Nina Riсci, необходимо иметь талант, прекрасное воспитание, высокий уровень культуры и понимание о ряде вещей, которые никакими деньгами не пробить.
На узбекской гламурной поверхности дрейфует мало похожая на современный западный культурный истеблишмент странная публика (вероятно, это и есть люди с достатком выше среднего и класса Premium), обычно одна и та же, состоящая из былых кумиров: косноязычные бывшие народные, заслуженные деятели искусства и культуры Узбекской ССР, престарелые актеры и актрисы, залежавшиеся в театрах бессменные режиссеры, поющие «старое о старом» бодрящиеся поп-певцы, оставшиеся не у дел бывшие журналистки TV, бизнес-леди, не известные зарубежному зрителю художники, владельцы клубов, ресторанов, бутиков и прочие. К ним, как правило, пристегивают собранный на клумбе молодого поколения небольшой «букетик», состоящий преимущественно из «звезд» шоу-бизнеса, дизайнеров-стилистов, известных только в пределах локальной территории – от приграничного Кара-Су до высохшего Арала.
Чтобы придать ей западный шик, в Узбекистан приглашаются западные гламурные фигуры: Иглесиас, Стинг, Алабина, из России помельче – Киркоров, Малахов, Юдашкин, Тимати и прочие.
Прочитайте два следующих сообщения. «Дочь узбекского президента Ислама Каримова Гульнара займется разработкой новой ювелирной коллекции для швейцарской часовой фирмы Chopard. Вырученные средства пойдут на благотворительные проекты учрежденного Каримовой фонда «Форум культуры и искусства Узбекистана». «За частный концерт, который состоялся в Ташкенте в октябре 2009 года в рамках курируемого Каримовой фестиваля искусств, исполнитель Стинг получил от одного до двух миллионов фунтов стерлингов». Легко можно понять, что ювелирную коллекцию еще предстоит разработать, затем реализовать на рынке, но вряд ли, даже в случае удачной торговли, вырученных денег от продажи изделий торговой марки Guli, даже поддержанной мировым брендом Chopard, будет достаточно на оплату услуг Стинга или на оплату доброжелательности итальянской актрисы Моники Белуччи.
Тогда зависают добрые намерения и слова, «благотворительные проекты», которые напрочь выпадают из контекста понятия «узбекская модель «гламурной культуры».
P.S. Очевидна взаимосвязь между «священными объектами поклонения» гламура, их товарным статусом и социально-экономическими условиями их производства.
Свой взгляд на обратную сторону узбекской модели гламурной культуры имеют представители западного общества и мировые СМИ.
ЦИТАТЫ
«Более 60 компаний с мировым именем, в числе которых Adidas Group, Puma, Burberry, Levi Strauss & Co и другие, объявили бойкот среднеазиатскому хлопку. По сообщению британского издания Telegraph, свое решение они объясняют тем, что эти страны вопреки подписанной Конвенции использует принудительный детский труд при сборе хлопка. Особый акцент при этом сделан на Узбекистане. Официальный Ташкент происходящее пока не комментирует. Но, как сказал источник «НГ», близкий к МИД Узбекистана, «это буря в стакане воды» – большая часть узбекского хлопка перепродается посредниками на мировых биржах».
?Шведская компания H&M, а также компании спортивной одежды Adidas и Puma также согласились не покупать хлопок из Узбекистана».
Вячеслав Ахунов
Международное информационное агентство «Фергана»
http://www.fergananews.com/article.php?id=7138